Я вынул маленькую фотокамеру со вспышкой и сделал несколькоснимков.

— Это все? — спросила она.

— Нет. Теперь бы мне хотелось узнать кое-что о мистере Хое.

— Здесь я мало чем могу вам помочь. Это был обыкновенный,ничем не примечательный человек.

— Молодой?

— Что-то не припоминаю. Сейчас, когда вы меня заставилисосредоточиться, я вспомнила, что он оставался в машине, а карточку мне вынеслаодна из сопровождающих его женщин вместе с тринадцатью долларами, без сдачи.

— Сколько же их было всего?

— Четверо, две пары.

— Вы смогли бы узнать этого человека по фамилии Хой, если быеще раз вам удалось увидеть его?

— Трудно сказать определенно, но думаю, что нет.

— Они были здесь вчера около одиннадцати часов?

Она кивнула.

— Кто-нибудь успел побывать в этом номере до того, как яприбыл сюда с дамой?

Нет, — покачала она головой, номер был убран и…

Я прервал ее:

— Повторяю свой вопрос: кто-нибудь заходил в номер до того,как я вошел в него со своей дамой?

— Не думаю.

— Кто-нибудь, кто курил сигареты?

Она покачала головой.

— Горничная не могла закурить?

— Нет.

— На туалетном столике я обнаружил остатки пепла отсигареты, правда, совсем немного.

— Нет, не думаю… Не знаю! Горничные, когда убирают номер,должны тщательно вытирать пыль.

— Мне кажется, было убрано хорошо, кругом было все идеальночисто.

Я вытащил записную книжку и, держа ее так, чтобы она моглаее видеть, попросил позвать одну из горничных.

Женщина вышла из кабинета, поясняя на ходу:

— Горничные и сейчас убирают в дальнем конце. Я не хочу идтитуда, потому что не услышу телефонного звонка. Отправляйтесь туда сами ипопросите их прийти сюда, но я хочу присутствовать при вашем разговоре. Будетеговорить с ними по очереди.

— Хорошо, меня это вполне устраивает.

Не успел я выйти за дверь и дойти до конца коридора, какхозяйка уже куда-то заспешила. Цветная служанка оказалась очень милой молодойженщиной, в которой чувствовалась природная смекалка.

— Хозяйка хочет вас видеть, — сказал я ей.

Оглядев меня, она спросила:

— А в чем дело? Что-то пропало?

— Она мне ничего не сказала, просто просила передать, чтохочет видеть вас.

— Вы в чем-то меня хотите обвинить?

Я покачал головой.

— Вы ведь были здесь вчера, в пятом номере? Не правда ли?

— Да, я здесь убирала. И не было никаких жалоб отпостояльцев.

— Да не волнуйтесь вы так. Хозяйка просто хочет с вамипоговорить.

Я повернулся и пошел в сторону кабинета. Девушка последовалаза мной.

— Флоренс! — обратилась к ней хозяйка, когда та вошла вкабинет. — Ты не помнишь, кто-нибудь заходил в пятый номер до того, как в немпоселился вчера этот человек? — Она кивнула в мою сторону.

— Нет, мэм.

— Ты уверена?

— Да, мэм.

Я сел на край стола и, делая вид, что ищу что-то, дотронулсядо ручки стоящего рядом телефона, которая еще хранила тепло руки хозяйки: онауспела кому-то позвонить, пока я отходил в дальний конец коридора.

Я это сразу понял.

— Одну минуточку, — обратился я к горничной, — я не имею ввиду кого-то, кто останавливался бы надолго. Я имею в виду человека, зашедшегопросто на минутку, может быть, что-то забывшего там…

— О, я вспомнила! Да, да! Это был джентльмен, которыйзанимал номер в среду ночью. Он действительно что-то забыл в пятом номере, хотяи не сказал, что именно, просто попросил его впустить туда. Я ему сказала, чтоон пуст, но он протянул мне пять долларов.

Надеюсь, я ничего плохого не сделала?

— Все в порядке! Теперь я хочу, чтобы вы описали мне этогочеловека. Высокий, около двадцати пяти — двадцати шести лет, в спортивномпальто и слаксах? Он…

— Нет, — прервала она меня на полуслове. — Тот мужчина былне в спортивном пальто, а в кожаном, и в фуражке с золотыми галунами.

— В военной форме?

— Скорее морской, в такой, какую носят яхтсмены.

Но он действительно был высокий и прямой, как фасолевыйстручок.

— Он дал вам пять долларов?

— Да, дал.

Я вынул пять долларов и протянул ей.

— Как долго он там находился?

— Ровно столько, сколько требуется, чтобы повернуться накаблуках и тут же выйти обратно… Хотя нет, я слышала, как он открывал изакрывал несколько ящиков шкафа, но тут же вышел из номера, улыбаясь во весьрот. А когда я спросила, нашел ли он то, что искал, он ответил, что едва вошелв номер, сразу вспомнил, что просто положил это в карман другого костюма.Заметил еще, что стал последнее время рассеянным, потом быстро сел в машину иуехал.

— А вы уверены, что он останавливался здесь в этом номере всреду вечером?

— Конечно нет. Я в этот день закончила работу в четыре часатридцать минут. Он же сказал, что останавливался именно в среду.

Хозяйка посмотрела на меня:

— Что-нибудь еще?

Я повернулся к горничной:

— Вы бы узнали его, если бы еще раз увидели?

— О, уверена. Я его видела как вижу сейчас вас, и… пятьдолларов чаевых не растут на деревьях при такой работе.

После беседы с горничной я отправился домой, по дорогепозвонив из телефона-автомата своей секретарше:

— Элси, меня не будет в городе на уик-энд, я уезжаю вСан-Франциско.

Почему? — не могла пересилить любопытства Элси.

— Потому что в наше с тобой гнездышко в мотеле, где мыпроводили «медовый месяц», наведался высокий, как стручок фасоли, мужчина, вфуражке яхтсмена.

— Ха, тоже мне, «медовый месяц»! — изрекла Элси. — Передаймой искренний привет Сильвии.

В доме на Джери-стрит над номером квартиры Милли былаприкреплена аккуратно вырезанная из визитной карточки полоска картона сфамилией: «Миллисент Родес». Я нажал кнопку звонка. Ничего не произошло, вответ не раздалось ни звука. Я снова нажал и долго не отпускал кнопку, потомсделал три коротких звонка.